Спецшколу для трудных подростков  в Петрозаводске ликвидируют по экономическим причинам

Четыре гектара земли. Несколько административных корпусов. Личная кухня, педагоги, тренажерный зал. Нет, это не пансионат для отпрысков обеспеченных родителей. Это специальное закрытое учебное заведение – спецшкола № 8 для детей и подростков с девиантным поведением. Та самая «восьмерка»: еще не колония, уже не свобода.

Слухи о том, что «восьмерку» закроют, появились еще в прошлом декабре – огромные корпуса, штат в 60 человек – педагоги и воспитатели, охрана, персонал, ежедневно выходящие на работу ради 20 учеников школы.

Наполняемость учебного заведения – менее половины. Такие показатели не могут не радовать, ведь в спецшколу подростков определяет суд, отнюдь не за кражу шоколадки или разбитое окно.

Они бегут, мы ловим

По большей части мальчишки, учащиеся в спецшколе, полностью оправдывают свое звание «девиантов». «Это уже мальчики серьезные, – поясняет Николай Смольников, занимающий пост директора учебного заведения третий год. – Попадают сюда, в основном, за угоны, кражи и грабежи, за изнасилования и даже соучастие в убийствах. Но по большей части, конечно, за воровство. Почти все токсикоманили, серьезно пили».

Сейчас «восьмерка» больше напоминает детский лагерь – с непременными шахматами  и столами для пинг-понга («Им же надо где-то сбрасывать энергию» – поясняет директор) и рисунками в рамочках. «Это вот рисовал ученик четвертого класса, – показывает Николай Константинович ярко раскрашенных мультяшек. – Ему 16 лет… Продолжать надо?»

С каждым пацаном, попадающим в спецшколу из детдома или семьи, как правило, не самой благополучной и заботливой, коллектив возится как с родным, увещевая, уговаривая, пытаясь достучаться: не воруй, учись, работай.  Но, как и из любого режимного учреждения, ребята бегут. «Конечно, бегут, – удивляется директор. – А как вы думали? Ну, это ничего. Мы их сами и ловим. Полиция их редко ищет. А мы всегда знаем, куда и зачем сбежал. Я не разрешаю им курить, пить,  нюхать клей. Вот его уже трясет, он сбегает. А мы его забираем обратно». И в то же время  юные нарушители порядка с удовольствием перебирают движок старенького автомобиля, расписывают доски в подарок мамам к Восьмому марта, играют в компьютерные «стрелялки» и приходят в полный восторг, когда директор позволяет некоторые внережимные «вольности». «Вот я рыбы наловлю сам, привезу целое ведро. Мы во дворе костер разведем и все вместе готовим. Они (воспитанники. – Прим. авт.) и картошку чистят, и рыбу варят. А потом уху едят с таким удовольствием, будто не ужинали. Потому что – дети. Какие бы ни были, они все равно остаются детьми. Мы все здесь семья. Только очень большая», – рассказал Николай Смольников.

Пока мы беседуем с директором, ему приносят на подпись заявление от одного из воспитанников, который просит позволить ему остаться в школе и после окончания срока наказания.  Постоянно звонят телефоны, походя решаются важные вопросы. Несмотря на то, что приказ о ликвидации уже подписан, школа обязана продолжать существование до конца учебного года, потому что отправить в никуда учеников нельзя.

Рассказывать о том, как здорово живется дружной школьной семье, можно бесконечно. Однако факт остается фактом – спецшкола для подростков с девиантным поведением  доживает последние дни.

И жалко, и стыдно

Министерство образования  Карелии аргументирует решение о ликвидации учебного заведения экономической нецелесообразностью его деятельности.

Заместитель  карельского министра образования Татьяна Васильева уверена, что закрытие учреждения не приведет к каким-либо серьезным последствиям. «Это режимное заведение, в которое дети попадают по решению суда. Сейчас наполняемость очень низкая, – пояснила Васильева. – Что, естественно, очень хорошо. У многих учеников срок наказания закачивается в ближайшее время. В любом случае, эти подростки должны были бы покинуть школу». 

Правда, иных закрытых образовательных  учреждений, способных принять несовершеннолетних  воспитанников, в Карелии нет. Отбывать дальнейшее наказание карельские юные девианты будут в других регионах, в учреждениях уже федерального уровня. Сейчас вопрос о дальнейшей судьбе каждого ученика решается индивидуально. 

Сотрудники – около 60 человек – уже встречались со специалистами карельской службы занятости. По словам Татьяны Васильевой, трудоустроены будут все работники уже бывшего спецучреждения.

Сами работники «восьмерки», как ни странно, не протестуют и даже не призывают общественность вмешаться. «Я вообще, честно говоря, удивлен, что школа, рассчитанная на 47 учеников, просуществовала так долго при наполняемости менее 20 человек. Терять школу, в которую вложено столько сил, конечно же, жалко, – объяснил свое спокойствие директор. – Но как  хозяйственник я бы школу тоже закрыл. Такие огромные площади и помещения, не самый маленький штат… На каждого из этих мальчишек приходится более миллиона бюджетных рублей в год! Это же колоссальные суммы. Мальчики-то получаются «золотые». Тем более если учесть, что теперь детей не желательно «закрывать» в школах».

Многие специалисты отмечают скромный КПД карельского спецзаведения. По словам самого директора, около 50 процентов учеников, срок пребывания в школе для которых закончился, возвращаются к привычным занятиям и в привычную обстановку, несмотря на всевозможные достоинства и таланты, продемонстрированные в «восьмерке».
«Все просто. Ребенка надо не в 15-16 лет по суду в такие спецшколы определять, когда он уже сложился как личность и за плечами у него такой опыт, а в 11-12 лет, когда только появляются первые  тревожные признаки, – объяснил причину Смольников. – Почему его ко мне не отправили сразу, как только он начал воровать?».

Бороться, как считают многие специалисты школы, надо не с пагубными пристрастиями подростков, а с тем, что их окружает. «Я был в детдомах и знаю, что там творится. Поголовная токсикомания. Воровство. С неблагополучными семьями профилактическая работа не ведется. А ведь она необходима! – объяснил директор. – Вот есть у меня пацан. Здесь, в почти домашней обстановке, он золотой, он умный. Его из детдома определили за воровство. Еще один окно разбил. Я ему говорю, мол, что же ты стекла бьешь? Дома тоже бьешь? Знаете, что он мне ответил? Не бьет. Потому что дома нет стекол. Окна фанеркой заколочены или пленкой затянуты. Дальше надо продолжать?..  Я не идеализирую их, но  во многом эти подростки – психологические инвалиды – недолюбленные, недоласканные, недокормленные».

В ближайшее время первые карельские трудные подростки отправятся в воспитательные закрытые учреждения Ленобласти. Николай Смольников уже «выбил» себе командировку – поедет смотреть, как его подопечные, «внуки», как он их называет, устроятся на новом месте. «Мне как человеку, безусловно, страшно их отпускать. Но как директор, как исполнитель что я могу сделать? Я бы с удовольствием оформил патронат над каждым из них, но где нам разместиться и на что?» – рассказал Смольников.

Николай Константинович проводит экскурсию по территории школы – удивительно чистой, но, к сожалению, слишком большой для 20 учеников. В одной из мастерских течет окно. Но чинить его уже не будут – нет смысла. Через несколько месяцев ученики покинут свою закрытую школу, и целый комплекс зданий с любовно проведенным ремонтом, вместе с огородами, где трудные подростки выращивали морковку и лук, яблонями и прочим хозяйством отойдет, скорее всего, новым хозяевам.

Маргарита Иванова,
«МК» в Карелии»