Каунас, бывшая столица Литвы, 1972 год. Компания старшеклассников после уроков собирается в заброшенном отеле «Америка», включают старенькую «Спидолу» и, замерев перед приемником, с задержанным дыханием пытаются поймать волну «Люксембургского радио», тщательно заглушаемую Советами. Они любят, пытаются творить и быть духовно свободными «детьми цветов», но вместо этого их ждут допросы в КГБ и бритье голов наголо за инакомыслие. Однако не все из них готовы мириться с той жизнью, которую им навязывает советская система…

Это – сюжет атмосферной социальной драмы «Дети из отеля «Америка», показанной в начале декабря в Петрозаводске в рамках фестиваля «Литовское кино: 1990-2010». «Дети из отеля «Америка» может по праву считаться одной из самых успешных работ Раймундаса Баниониса, сына знаменитого актера Донатаса Баниониса, который в свое время сыграл в «Солярисе» Тарковского. Фильм младшего Баниониса, показанный в столице Карелии, породил много споров и дискуссий. Многие зрители, посмотрев его, пришли к выводу: сюжет о том, как власти пытаются убить в людях свободу выбора и мысли, применим и к сегодняшним реалиям.   

– Раймундас, расскажите, пожалуйста, как он попал в Петрозаводск?
– Удивительно, но этот фестиваль начался с Соединенных Штатов. Два года назад Лоренс Кардиш, старший куратор фильмов в нью-йоркском Музее современного искусства, решил организовать фестиваль литовского кино в Нью-Йорке. Этот музей считается если не самым главным, то точно одним из главных музеев современного искусства в мире. Кардишу послали все фильмы, которые были созданы за 20 лет независимости в Литве. Он их просмотрел, отобрал понравившиеся и показал зрителям. Показы прошли очень успешно в декабре прошлого года. Литовский режиссер-документалист, продюсер и, по совместительству, мой друг Артурас Евдокимовас,  побывав на показе в Нью-Йорке, подумал, что можно сделать такой же фестиваль во многих странах, не только в Америке. Идею удалось воплотить в жизнь: весной мы организовали фестиваль в Санкт-Петербурге, осенью – в Киеве, и сейчас вот мы в Петрозаводске. Здесь фестиваль состоялся благодаря литовскому консульству в Санкт-Петербурге: это они попросили, чтобы мы также посетили столицу Карелии.

– Почему выбор пал именно на фильм «Дети из отеля «Америка»?
– Я не знаю, почему Кардиш решил показать именно это кино. Лента достаточно популярна, она долго живет своей жизнью. «Дети из отеля «Америка» показывали на кинофестивале в Берлине и в других больших городах; вот уже много лет фильм практически каждый год транслируется по нескольким телеканалам, потому что каждый год вырастает новое поколение, и в фильме снова и снова появляется потребность.

Я уверен, что если бы фильмы для фестиваля отбирал не Кардиш, а мы, то список картин был бы другим. Но взгляд американского критика интересен. Ему нужно просто хорошее кино. Политические нюансы его не волнуют. Для него один критерий: интересный фильм.

– Все события и судьбы героев фильма переплетены с реальной историей, когда молодой человек прилюдно совершил акт самосожжения. Вы были свидетелем этих событий?
– Да, «Дети из отеля «Америка» действительно основан на реальности. 14 мая 1972 года 19-летний студент Ромас Каланта пришел на центральную улицу Каунаса, облил себя бензином из трехлитровой банки и чиркнул спичкой. Неподалеку он оставил свою записную книжку с сообщением: «В моей смерти прошу винить исключительно политическую систему». Каланта умер на следующий день. Его протест против советской власти вдохновил город на волнения, которые были быстро подавлены.

Я не был участником тех событий. Тогда я жил в 120 километрах от Каунаса, в котором произошел акт самосожжения. Мне было 15 лет, и о случившемся я услышал по радио «Голос Америки». Каким-то образом они быстро узнали об этом событии и сообщили в эфире. Да и помимо этого по Литве уже расползлись слухи и разговоры. 19 мая, всего через 5 дней после акта самосожжения, я, кинолюбитель, должен был приехать в Каунас на кинофестиваль. Тогда уже власти города привели все в порядок: витрины стояли со стеклами, все зачинщики погромов были переловлены.

Акт самосожжения того юноши имел большие последствия для всех нас. Закрылись литературные журналы, милиционеры забирали для выяснения личности всех длинноволосых и тех, кто собирался группами больше двух человек. Активные действия милиции продолжались год, пассивные – еще много лет. Многие сцены из фильма один к одному – та реальная жизнь, мое детство. Правительство глушило западные радиостанции, и мы, политически неграмотные, не понимали, почему, если никто не против Советского Союза, мы не можем просто слушать любимую музыку – «Rolling Stones», например.

– В вашем кино, которое рассказывает о жизни сорокалетней давности, многие увидели отголосок сегодняшнего дня: отсутствие свободы слова, запрет на митинги и демонстрации… Как вы считаете, фильм является злободневным?
– Каждый видит в этом фильме свое. Для меня – это разговор о свободе, о насущном, о праве человека на самовыражение. Несвобода ведь может быть не только политической; существует еще несвобода личности и мировоззрения. В данном фильме речь идет именно о ней и, как следствие, о толерантности. Ведь абсолютно бесполезно насаждать свой вкус и понимание другому. В этом смысле фильм злободневный: толерантность – это единственное, что может нас спасти. Убийство «плохомыслия» заводит человечество в тупик. Все  конфликты и войны – от этого.

Тарковский, цитируя Достоевского, говорил, что красота спасет мир. Я в это не верю. Красота – это как кто понимает. Например, меня недавно попросили передать сувенир для папы. Люди, которые его купили, искренне думают, что он красивый; однако мне он таким не кажется. Но я понимаю, что в любом случае они сделали подарок от всего сердца, поэтому я его отвезу домой и передам отцу и я знаю, что сувенир будет стоять дома на видном месте. Толерантность необходима в отношениях людей. Быть терпимым гораздо лучше, чем начинать воспитывать и доказывать, что ты всегда прав.

– Раймундас, вы не только режиссер, но еще сценарист и актер. Какая из профессий вам больше по душе?
– Впервые я вышел на сцену в три года. Это с трудом можно назвать выходом на сцену – меня выводили. Юозас Мильтинис, очень известный режиссер, у которого мой отец работал всю жизнь, ставил «Макбет» Шекспира. По трагедии, Макбет убивал семью Макдуфов, в которой есть один сын. Его играл мой брат. Но чтобы сцена была более впечатляющей, Мильтинис решил ввести еще одного персонажа – другого маленького сына. Его стал играть я: меня выводили, сажали на сцену в темноте, я сидел, водя глазами по сцене; потом прибегали убийцы, приходила мама, накрывала меня, и мы уходили.

Потом я много играл, особенно в спектаклях. В 11 лет я сыграл в пьесе Жана Ануйя «Пассажир без багажа». Это была большая роль с биографией. После этого меня пригласили сниматься в кино. Сначала я играл в «Пятерке отважных», затем в «Пятнадцатой весне»… Также я сыграл в «Солярисе». Мне было 14 лет, снимали меня много, но в конце концов Тарковский оставил один кадр со мной. После «Соляриса» мне стало ясно, что я больше не хочу играть, но хочу быть режиссером. Я пошел в кружок кинолюбителей, сначала занимался там, потом стал готовиться ко ВГИКу. Специально закончив для этого художественную школу за один год, я поступил. После окончания ВГИКа я вернулся из Москвы в Литву и сделал там 4 фильма. Но в Литве с кинематографом дела обстояли сложно: слишком маленький рынок, всего 3 миллиона жителей. Поэтому я начал работать в театре. В 1995 году состоялась первая постановка – американская пьеса, которая называлась «У золотого озера».

– Ваш отец, Донатас Банионис, пытался повлиять на ваш выбор профессии в детстве?
– Нет. В семье у нас была свобода выбора. Отец не противился, но и ничего не делал, не помогал. Лев Кулиджанов, хороший знакомый моего папы, был руководителем моего курса во ВГИКе. Когда я уже поступил туда, они случайно встретились с отцом. Завязался разговор, и на вопрос Кулиджанова: «Как дела?» – отец ответил, что, мол, сын поступил во ВГИК. А тот в ответ: «Что, серьезно, поступил? Мне надо было хоть предварительно посмотреть списки поступающих, а то их просматривают ассистенты, и я даже не знал, кто поступает…»

Отец говорил: «Сам решай свою судьбу». У меня у самого трое детей, и они даже рядом с искусством не существуют. Они знают, что это такое: в детстве снимались в рекламах, играли маленькие роли в спектаклях. Теперь моя младшая дочь работает шеф-поваром в ресторане и очень довольна своей профессией.

Сейчас в кинематографе сложно. Если ты хочешь что-то делать, то сначала нужно взвесить: нужно ли это? В советское время было проще, мы делали по три картины в год. Если не ты сделаешь, то сделает другой – это понятно. Сейчас как-то не находится нужного материала и средств. Ведь кино должно быть большим. Прежде всего – это изображение, зрительный ряд, сцены, которых ты не увидишь в жизни. Более того, кино должно быть исторически важным. Возможно, поэтому я еще увлекся оперой: делал «Алые паруса» Грина в Петербурге и в Самаре, также в Самаре – «Человек из Ламанчи». Сейчас работаю над «Турандот» в Норвегии.

– А вам удалось посетить наш музыкальный театр?
– Да, я слушал оперу «Евгений Онегин». В постановке были недостатки. Мне жаль, что в новом театре не предусмотрели самого важного – хорошей акустики.  Золото должно быть на втором месте, а технические неполадки, шум мешают смотреть и слушать. Но я не был огорчен тем, что пошел, скорее наоборот, я получил огромное удовольствие от оперы. В «Евгении Онегине» великолепные певцы, особенно Ленский и Татьяна. И вообще – в целом в Карелии просто замечательно. Если получится, то мы с удовольствием приедем еще.