Актеры из Германии внесли раскол в ряды карельских зрителей.

Безусловно, можно считать событием тот факт, что в начале апреля на карельской сцене впервые за всю историю выступили актеры из Германии. Труппа Ландстеатра земли Баден-Вюртемберг из города-побратима Тюбингена представила на сцене Национального театра спектакль по хорошо знакомой русским зрителям пьесе Александра Вампилова “Старший сын”. Спектакль Сергея Пронина – это первая постановка “Старшего сына” на немецкой сцене и первое обращение к драматургии Вампилова в Германии.

Казалось бы, немцы посягнули на святое. Чудесный советский фильм “Старший сын” 1975 года режиссера Виталия Мельникова запомнился яркой игрой тогда еще молодых актеров Николая Караченцова, Светланы Крючковой, Натальи Егоровой и Михаила Боярского, а также всеми любимого Евгения Леонова в роли отца семейства Сарафанова. Конечно же, в связи с этим, в первую очередь, было интересно: видели ли немецкие актеры русскую телеверсию “Старшего сына”?

В немецком театре обычно все очень серьезно, петь и танцевать не очень-то принято. Но здесь актеры пели “Мурку” и подпевали советской попсе, танцевали парами и бегали вприпрыжку – словом, играли в несерьезные русские характеры. Пили, конечно, тоже немало – но таков сценарий, и не взаправду, не так, как недавно немецкие актеры из спектакля “Москва – Петушки”, в итоге попросту свалившиеся со сцены.

Интересно, что в качестве музыкального оформления использовались всеми любимые советские хиты 1970-х – тут русский зритель испытал удивление, ведь в нашем фильме как напоминание о симфоническом прошлом Сарафанова-отца звучал Рахманинов, который во многом делал вампиловскую комедию драмой. Примем во внимание и то, что немцам труднее сыграть русских, нежели русским, да еще таким гениальным, как Леонов. Поэтому русского надрыва зрители не увидели, и комедия, по сути, осталась просто комедией. Но романтический флер ретро-музыки и общий игривый тон все же сыграли создателям спектакля на руку, задев в зрителе теплые ностальгические нотки. Добавьте сюда клеши, ситцевое платье, старый ящик-проигрыватель, рюкзак цвета хаки и традиционное советское шампанское (жаль, что оно не хлопало, открываясь) – вот они, старые добрые 70-е.

Автору этих строк большой удачей показались декорации. Как на одной, не слишком большой сцене можно уместить домик Макарской, квартиру Сарафановых и двор в предместье? Однако авторы постановки это сделали, и интерьеры не мешали друг другу, а, наоборот, органично дополняли. К тому же территорией спектакля, частью “улицы”, был и зрительный зал, по которому довольно свободно перемещались актеры.

Как выяснилось впоследствии, фильм с Леоновым смотрели не все, всего несколько человек. Среди них Кристиан Драгэр (Сильва) и Ина Фриче (Макарская). И если в одетом в белые клеши Драгэре, темпераментном и залихватски по-русски певшем на сцене “Мурку”, узнавался Сильва Боярского, то Фриче гораздо меньше походила на Макарскую-Крючкову.

Одни из тех, кто смотрел фильм и сравнивал с ним постановку, снисходительно улыбались: мол, немцы, что с них взять? Другие давали нелестные оценки: “Как они могли такое привезти в Россию? Нам даже стыдно за них! Вампилову бы дурно стало!”. Третьи не сравнивали, а просто радовались узнаваемым образам и переживали за события вместе с актерами. “Я фильма не видела, поэтому мне все нравится! Играют хорошо, и пьеса тоже хорошая!” – поделилась одна из зрительниц.

Возможно, таких как раз и было в зале большинство, поскольку публика принимала актеров очень тепло, о чем свидетельствовали не только аплодисменты, но также крики “браво!” и цветы. Несмотря на то, что спектакль длился почти три часа, в зале не спали, из зала не уходили. А это – признак воспитанности публики и уважения к актерам.

Марина КИВИРЬЯН.