Суд по делу известного политика и предпринимателя Девлета Алиханова вышел на финишную прямую. После прений сторон, которые уже начались, ему должны дать последнее слово, то есть, теоретически судья могла вынести приговор до конца октября. Однако, после выступления прокуроров, которые в прениях поменяли формулировку предъявленного Алиханову обвинения, расширив его объем, трудно представить, когда и каким будет финал этого громкого дела.

Изменять фабулу и объем итогового обвинения и, по сути, предъявлять новое на этой стадии запрещено уголовно-процессуальным кодексом - это является прямым ущемлением прав подсудимого на защиту. Ведь он доказывал одно, а в самом конце судебного процесса ему предъявили совсем другое. А это значит, что дело "по приватизации сберкасс" должно быть отправлено на доследование в правоохранительные органы.

Этот вариант Девлета Алиханова устраивает – он не собирается признавать себя виновным и считает, что его судят за то, в чем нет события преступления. Оправдать или отправить дело на доследование – именно этого будут просить его адвокаты.

Как считают защитники, пойти на изменение формулировки обвинения в рамках той же квалификации (мошенничество) прокурорским работникам пришлось от безысходности - в суде Девлет Алиханов разбил его доводами в пух и прах. Разложив все по полочкам, он доказал абсурдность обвинения, его противоречие федеральному законодательству и сложившейся по всей стране и в Карелии практике приватизации государственного имущества.  Однако то, что теперь пытаются "нарисовать" гособвинители в новой редакции, не менее абсурдно и все так же не основано на законе.

Доказал свою невиновность

Когда примерно год назад начался этот судебный процесс, на одном из первых заседаний Девлет Алиханов заявил, что предъявленное ему обвинение противоречит федеральному законодательству. Даже если не брать во внимание тот факт, что он не имеет никакого отношения к спорным объектам недвижимости, приватизация которых стала предметом судебного рассмотрения, а именно – Алиханов не выставлял сберкассы на аукцион, не участвовал в оценке и приобретении, то есть – не становился собственником, это по большому счету, неважно, ведь в самом деле нет события преступления. Это была законная сделка.

Когда гособвинители пытались доказать, что в результате приватизации 13 помещений сберкасс был нанесен ущерб государству, они ссылались на 31 статью федерального закона №178 и утверждали, что долгосрочная аренда не является обременением. По мнению прокуратуры, когда спорные объекты выставлялись на открытый аукцион, при определении начальной цены этот фактор не должен был учитываться. Однако после исследования материалов уголовного дела стало очевидно, что прокуратура не права, а предъявленное Алиханову обвинение действительно противоречит и действующему федеральному законодательству, и сложившейся по всей стране практике приватизации, и просто здравому смыслу.

Достаточно сказать, что в ответ на запросы суда пришли официальные сообщения из других регионов Северо-Запада, из которых следовало, что у них приватизация в интересующий период времени (с 2007 года) проходила ровно по такой же схеме, как в Петрозаводске. И никогда никого за это не судили. Самый любопытный ответ пришел из Санкт-Петербурга, где были приватизированы через открытый аукцион сразу 23 объекта недвижимости, которые находились в аренде у Сбербанка на 49 лет, причем арендную плату (как и в Петрозаводске) арендатор заплатил вперед. На аукцион все 23 объекта выносились одним лотом, при этом, начальная цена определялась с учетом обременения долгосрочной арендой. То есть все происходило, как и в Петрозаводске. Любопытно, что адвокаты Алиханова специально отправили еще один запрос, но уже в Генеральную прокуратуру с просьбой дать правовую оценку этой сделке, и спросили, имеются ли признаки преступления в действиях лиц, которые организовывали и участвовали в приватизации муниципального имущества в Санкт-Петербурге, поскольку она аналогична приватизации в Петрозаводске. На что был дан ответ – нарушений федерального законодательства не установлено, признаки преступления отсутствуют и оснований для возбуждения уголовного дела нет.

По сути, эти примеры из других регионов подтвердили выводы двух судебно-оценочных экспертиз, проведенных по заказу следствия, которые содержали одинаковые выводы – приватизация помещений, арендованных Сбербанком, была проведена в Петрозаводске в соответствии с законодательством, ущерб государству нанесен не был.

Чтобы доказать свою невиновность по предъявленному обвинению, Девлету Алиханову и его адвокатам пришлось собрать огромный объем документальной информации и допросить нескольких экспертов и специалистов в области оценочной деятельности. В результате на завершающей стадии судебного процесса уже стало очевидно, что вынести обвинительный приговор, опираясь на логику следствия и прокуратуры, невозможно. Позицию стороны обвинения Алиханов и его защитники опровергли, доказав, что договор аренды является обременением, а указанная статья 31 ФЗ № 178 никакого отношения к определению начальной рыночной цены не имеет – начальную цену определяет независимый оценщик, который руководствуется федеральным законом № 135 "Об оценочной деятельности".

И именно поэтому уже на стадии прений гособвинение предприняло попытку обосновать незаконность сделки и ущерб, ссылаясь на другие аргументы. Когда представитель прокуратуры Сергей Торопов 4 октября зачитывал итоговое обвинительное заключение, в нем уже не было ссылок на 31 статью ФЗ №178 о том, что долгосрочная аренда не является обременением. В новой редакции гособвинение выдвинуло довод, что наличие долгосрочной аренды "не должно было учитываться в данной ситуации, так как имущество выставлялось на продажу для покупки его самим арендатором – карельским отделением Сберегательного банка…".

Стоит сказать, что новая фабула обвинения по степени абсурдности не уступает первоначальному варианту. Ведь на суде не раз отмечали, что Сбербанк по закону не мог участвовать в той приватизации и выкупать арендованные помещения, так как более 25% его акций принадлежат государству (в соответствии со ст.5 все того же ФЗ №178). И, как мы уже упоминали, по всей стране, во всех регионах приватизация помещений сберкасс проходила по одинаковой схеме, где при определении начальной цены долгосрочная аренда учитывалась, как обременение. Кстати, точно так же, как в Петрозаводске, объекты, находящиеся в аренде у Сбербанка, были приватизированы в Кондопоге и Сегеже (официальные документы имеются в материалах дела). И сделки, проведенные в соответствии с федеральным законодательством, не вызвали претензий у правоохранительных органов.

Но главное даже не это. Как справедливо полагают защитники Алиханова, в итоговом заключении гособвинение в корне поменяло "способ совершения преступления", то есть способ причинения ущерба. Эта формулировка в принципе не была предметом исследования в ходе судебного заседания. Алиханов свою невиновность по ней не доказывал.

Получается, что, изменив формулировку предъявленного Алиханову обвинения, сторону защиты и самого подсудимого, лишили права на защиту. А это является основанием для возвращения уголовного дела прокурору для устранения указанного противоречия, поскольку подсудимому фактически предъявили новое обвинение (в порядке ст. 237 УПК РФ). Работать с новым обвинением должны следователи, а не прокурорские работники, и уже тем более, не судья.

Как пояснили адвокаты, при судебном разбирательстве не допускается изменение обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от предъявленного ранее.  Кроме этого, нельзя на этой стадии взять и применить другую норму закона с более строгим наказанием и нельзя включить в обвинение дополнительные факты (эпизоды), увеличивающие фактический объем обвинения, хотя и не изменяющие юридической оценки содеянного. Именно последний вариант сейчас наблюдается в деле Девлета Алиханова. По сути, ему оставили ту же квалификацию (ст. 159, ч.4 УК РФ), но увеличили объем предъявленного обвинения на самой последней стадии судебного процесса, когда защитникам осталось выступить в прениях, а самому подсудимому – сказать последнее слово.

Это просто месть?

Нельзя не сказать и о сроке наказания, который попросила сторона обвинения, настаивая на виновности Девлета Алиханова по экономическому делу, – 8 лет лишения свободы в колонии общего режима. Убийцам столько не дают! И это при том, что Алиханов даже не действовал в составе организованной группы, как, например, признанные виновными по "делу Петропита" Залецкая. Корнилова и Кравчук, для которых прокуратура требовала 4 года колонии, а суд в итоге дал условные сроки.

Алиханов не действовал как должностное лицо, что является основанием для более строгого наказания, – он не сотрудник администрации Петрозаводска, не оценщик и в принципе не участвовал в сделке, за которую его судят. Здесь уместно сравнение с недавним приговором по так называемому "делу реставраторов", когда бывшие должностные лица Министерства культуры, включая экс-замминистра этого ведомства Григория Пирумова за мошенничество в особо крупном размере и ущербом в 160 миллионов рублей, получили по полтора года колонии и были отпущены на свободу в зале суда.  

Но главное, его вина не доказана выводами судебно-оценочнной экспертизы, что является обязательным основанием по экономическим делам.

Складывается впечатление, что все действия гособвинения – это личная месть за то, как Алиханов вел себя на суде. Как не смирился с предъявленным ему абсурдным обвинением и до последнего доказывал свою правоту, ссылаясь на букву закона. Как опровергал каждый домысел, как не соглашался ни с одним голословным высказыванием. Очевидно, что если дело не будет отправлено на доследование, что логично после изменения фабулы обвинения, Алиханов не оставит попыток доказать свою невиновность и отсутствие в приватизации сберкасс события преступления.

Наталья Захарчук