Дело о громком ограблении музея-заповедника «Кижи» приняло неожиданный оборот.

Недавно Верховный суд Карелии вынес приговор по делу о нападении и убийстве бухгалтера музея-заповедника «Кижи». Уже после процесса наказанными в этой истории оказались не только злодеи, но и человек, на суде имевший статус «потерпевшего».

Молодой водитель музея, Дмитрий Пикуля, находившийся в день нападения за рулем расстрелянной разбойниками «Волги», больше в музее не работает - уволен. «После нападения и во время следствия я по-прежнему работал в музее, - рассказывает Дмитрий. - Я, конечно, приходил давать показания, но практически в процессе не участвовал. Там было и без меня много людей: представитель музея, юрист, главный бухгалтер и Алексей Хворостов – муж погибшей Натальи. В заседании, где давали показания главные фигуранты, я не участвовал - уехал в командировку. А когда вернулся, узнал, что меня там называли наводчиком».

После окончания процесса Дмитрия пригласили на разговор в отдел безопасности музея-заповедника и предложили уволиться по собственному желанию. Формальной причиной для увольнения оказалась имевшаяся у водителя условная судимость (за хулиганство, которая будет погашена в апреле). Готовый приказ об увольнении и бланк заявления от имени водителя был приготовлен заранее.

Новость об увольнении потерпевшего водителя удивила даже следствие. Следователь по особо важным делам СУСКа Виталий Коновалов в разговоре заметил, что это - странное решение. Все, что для водителя стало открытием на суде, оказывается, было давно известно следствию. «Все изложенное подсудимыми было проверено следствие. Но за их словами не оказалось никаких реальных фактов, – говорит следователь. - Будь иначе – на скамье подсудимых могло бы оказаться одним человеком больше. Однако статус водителя - потерпевший. Он находился в машине, в него стреляли, так же как и в остальных двоих сотрудников музея». К слову, во время нападения одна из пуль предназначалась именно водителю.

«Меня удивляет другое, - комментирует адвокат Наталья Горушнева. - Позиция следствия, позиция суда и даже слова другого потерпевшего значат для администрации музея меньше, чем слова трех негодяев, понятное дело, ставивших своей целью переложить с себя часть ответственности».