Худрук Малого театра о традиционном искусстве и правильной колбасе,  кино за деньги и «доброжелателях»-извращенцах

В начале мая в Петрозаводске впервые с гастролями побывал Государственный академический Малый театр, который представил публике два спектакля – «Горе от ума» Грибоедова и «Правда – хорошо, а счастье лучше» Островского. «Мы привезли вам солидный репертуар с неплохими исполнителями, – сказал художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин. – Привезли то хорошее, чем не стесняемся открывать сезон в Москве и гастроли в разных городах. «Горе от ума» мы отыграем у вас 200-й раз».
Отведав лучшее из карельской кухни, артисты Малого театра – Людмила Полякова, Глеб Подгородинский, Полина Долинская, Виктор Низовой – более часа общались с журналистами. Но Юрий Соломин, как и полагается худруку, играл главную роль на пресс-конференции. Как и чем сегодня живет Малый театр?  В каких фильмах снимаются его артисты? И почему нет ничего лучше традиционных пельменей? Об этом и многом другом народный артист СССР рассказал в Петрозаводске.

Железная проверка

– Что бы сегодня ни говорили про Островского, мы продолжаем его ставить с декорациями, дверями, окнами и костюмами. При этом почти не раздеваемся на сцене. Когда не очень умный критик или просто не очень хороший человек заявляет, что это традиционное искусство, мне всегда хочется ответить: «Зараза! Ты хлеб-то какой ешь? Отплевываешься, когда тебе дают булку с отрубями или еще с чем-то. Зубы об нее ломаешь, а потом идешь к зубному врачу. А пельмени? Что лучше наших традиционных пельменей? Ничего. Почему? Потому что традиции соблюдать везде хорошо, во всем хорошо».

Мы ни на кого не обращаем внимания. В Москве лишь два театра так работают: это Малый театр и театр Татьяны Дорониной. Последнюю вообще смешали неизвестно с чем. А это великая русская артистка. Почему же так надо относиться к ней? Потому что она ни перед кем не заискивает? Ставит спектакли с костюмами? Ну и что мы должны теперь делать? Снимать штаны, что ли?

Михаил Иванович Царев, наш бывший художественный руководитель, всегда заканчивал наши собрания словами: «Наш корабль большой. Наш путь длинный. Пока свернешь налево – пройдет время. Идем прямым курсом». Вот мы прямым курсом и идем. И это не совсем плохо. Все равно вернемся мы к той колбасе, которая должна быть, к колбасе без красителей. Когда внучка была маленькая, я брал в буфете театра сосиски. Жена звонила и говорила: «Можешь еще взять штук 15. Кошки едят». Это была железная проверка. И сегодня мы растим новое поколение в своем театральном вузе на свежих продуктах – на сосисках, которые едят кошки.

Простите, что я говорю о пельменях, колбасе, молоке. Это экология, та же самая, что и у нас в искусстве. Если переведете это на театр, то считайте, что я говорил об экологии театра.

Раневская – не наркоманка

– Никогда Раневская не была наркоманкой. Я за это отвечаю. Отвечаю за себя и Антон Палыча. Он не писал этого. Он писал, что у нее было нервное потрясение. Утонул ребенок, умер муж, бросил любовник в Париже. Она приехала оттуда в расстроенных чувствах. Поэтому слуга Яша дает ей выпить лекарства. Но там никаких наркотиков нет. Если бы Чехов захотел представить Раневскую как наркоманку, он бы сделал это лучше, чем любой гениальный на сегодняшний день режиссер. Оттого что не правильно трактуется хотя бы это, получается все вранье. Но зато со всеми атрибутами половых дел.

Только классика

– Мне не интересна современная драматургия. Хотя недавно мы поставили пьесу Александра Галина «Сон героини». Галин – скромный талантливый человек. Не матерится и никого не раздевает на сцене. Его спектакль идет на нашей малой сцене. На основной же площадке нет ни одной современной постановки. Мы пользуемся классикой. У нас идет Шекспир, Мольер, Толстой, Гоголь, Грибоедов, Островский.

Не зарастет народная тропа

– Однажды наш гример попросила для внучки подруги билет на «Недоросль». На следующий день она рассказала о том, что восьмилетняя девочка, которая посмотрела много разных спектаклей в Москве, заявила родителям: «Мама, папа, а мы с бабушкой были в настоящем театре!» Ее никто не учил. Она это прочувствовала. За нами авторы, которые писали для Малого театра в течение 250 лет. За нами театральное училище Щепкина, которое отметило в прошлом году двухсотлетие.

Молодежь умная, как эта девочка. Она будет возвращаться в наш театр. Народная тропа в Малый не зарастет, пока существуют мамы и папы, которые водят детей в театры. Кто хочет, тот придет. А кто не хочет – и не надо. Ну не будем мы есть хлеб с черной икрой, будем его с маслом есть.

На гадости отвечаем

– Мы ездим каждый год с гастролями по многим городам России. Не забывает нас и заграница. Четыре раза были в Японии. Гастролировали во Франции, в Италии, Финляндии, Чехии. Ни одна наша газета не пишет, каким успехом пользуются наши традиционные спектакли за рубежом. Залы до 1500 мест полны. А параллельно с нами ездят другие театры, которые выступают в залах на 200-300 мест. И вот о них пишут. Ну что нам теперь биться головой о стену?

Малый театр – первый русский театр, который был на обетованной земле. Продюсер и директор камерного театра в Тель-Авиве, пересмотрев все постановки в Москве, пригласил нас. Об этом тоже не писали. А если и писали, то всякую гадость. Нам желали, чтобы мы оттуда не возвращались. И это продолжается по сегодняшний день. На гадости мы отвечаем… хорошо. Мы, не стесняясь, говорим то, что думаем. Так же как и наши доброжелатели. Но они извращенцы, а мы нет. Я уверен, все, что создано на земле и должно быть создано, оно существует в Малом театре.

С широко открытыми глазами

– Мы не ездим на гастроли с завязанными глазами, какие бы деньги ни платили. Мы должны посмотреть, какая площадка, определить, сколько выдерживает город – какая должна быть стоимость билета. В Петрозаводске мы же не настаивали на своей цене, а, наоборот, отрегулировали вопрос стоимости.
К вам мы попали не случайно. Министерство культуры РФ порекомендовало театру ваш город. Затем к нам в гости приехал министр культуры Карелии. После достигнутых договоренностей в Петрозаводске побывали наши директор и технический директор, чтобы познакомиться с городом и оценить возможности сцены Музыкального театра. Мы поняли, что с вами можно иметь дело. И нас интересует долгосрочное сотрудничество. Тем более сейчас, когда наша основная сцена встает на ремонт.

Одноразовое кино

– Театр – это вечно, а кино, особенно нынешнее, нет. Есть много фильмов, которые лежат на полках. Раньше их не пропускали по политическим причинам. А сейчас непонятно, потому что на экран выходят картины, где выбивают зубы. Ну сколько можно? Я силой смотрю эти сериалы, потому что там снимаются мои ребята. Вот, например, Ильин, наш немолодой актер, недавно хорошо сыграл. Теперь думаю, что ему дать в театре. А если вижу, что мой артист неудачно играет, то решаю: «Ага, снимайся дальше. В театре для тебя новых ролей нет».

На сегодняшний день в кино командуют продюсеры, а не режиссеры. Современное кино представляет собой вкусы бизнесменов. Играют за деньги. А за деньги не бывает искусства, как не бывает и спорта. Поэтому мы в футбол все время проигрываем.
Подготовила