На состоявшемся 26-го февраля практическом семинаре «Перспективы развития городов с градообразующими целлюлозно-бумажными предприятиями», проводимом Институтом экономики Карельского научного центра РАН, отдельным пунктом программы значились «Мнения представителей собственников и руководства целлюлозно-бумажных предприятий Карелии». Присутствовал лишь представитель ОАО «Кондопога», генеральный директор Дмитрий Туркевич.

Его краткое мнение свелось к обозначению тезиса о необходимости снабдить возглавляемое ОАО четырьмя миллионами кубометров леса. «Операционные деньги есть … покупать можем, но нужна своя сырьевая база.» Далее следовали нехитрые ценовые обоснования: «В Коми на делянке лес стоит 500 рублей, а у нас почему-то 850». Когда в воздухе повис логичный вопрос «Так почему не покупаете по 500 там или по 850 здесь?», гендиректор нелогично парировал: «Нужно четыре миллиона кубометров, без своей лесозаготовки будущего не будет». А когда у аудитории проявлялось неприятие стремления во всём рассчитывать на помощь других, называемого по-русски «иждивенчеством», гендиректор пускался в рассуждения, что в других российских регионах лесозаготовка – «это вообще не бизнес», а вот в Карелии – почему-то бизнес и, следовательно, беды идут именно от этого.

Вне сомнений, присутствующие на семинаре были информированы о том, что заключённым ранее в феврале соглашением предполагается рассмотрение республиканским министерством по природопользованию и экологии «вопроса об организации и проведении аукциона на право аренды лесных участков объемом 4 миллиона кубометров с целью создания устойчивой сырьевой базы ОАО «Кондопога»». Но разве мы забыли тот период, когда у комбината была «устойчивая» многомиллионная база для лесозаготовок? Разве мы забыли время, когда споры, вытекающие из ненадлежащего исполнения «Кондопогой» обязательств по контрактам, заканчивались медийным «напоминанием» о социальной ответственности кондопожского монопредприятия?

Давайте попробуем честно заявить, что особенность постсоветской действительности такова, что множество городов в сегодняшней России имеют те или иные черты моногорода. Это означает определенный хозяйственно-экономический уклад, социальную и культурную специфику жизни таких городов. Да, нельзя игнорировать тот факт, что в подобных городах проживает значительная часть населения России. В отличие от жителей златоглавой и белокаменной мы-то отдаём себе отчём в том, что жизнь в Кондопоге выглядит по-особенному, а её жители сталкиваются со специфическими проблемами. Но что такое Кондопога именно как моногород и чем она, кроме наличия системообразующего предприятия, отличается от любого другого провинциального населённого пункта? Почему гендиректор продолжает политику откровенного спекулирования на своём социально ориентированном статусе, даже не прислушиваясь к мнению тех, кто считает, что безвозвратное снижение спроса на газетную бумагу в условиях старения основных фондов изменило конъюнктуру рынков? Почему в ситуации отсутствия гарантированного сбыта продукции ОАО «Кондопога» республиканские власти предпочитают «эффективно» переделить лесной рынок, а не перечитать на заседании правительства главу XIV «Союз меча и орала» великих «Двенадцати стульев»?

— Лучшие времена скоро наступят, — сказал Остап. — Впрочем, к беспризорным детям, которых я в настоящий момент представляю, это не относится. Восемь рублей дали Никеша с Владей.

— Мало, молодые люди. Молодые люди зарделись. Полесов сбегал домой и принес пятьдесят. — Браво, гусар! — сказал Остап. — Для гусара-одиночки с мотором этого на первый раз достаточно. Что скажет купечество?

Дядьев и Кислярский долго торговались и жаловались на уравнительный. Остап был неумолим:

— В присутствии самого Ипполита Матвеевича считаю эти разговоры излишними.Ипполит Матвеевич наклонил голову. Купцы пожертвовали в пользу деток по двести рублей.

— Всего, — возгласил Остап,— четыреста восемьдесят восемь рублей. Эх! Двенадцати рублей не хватает для ровного счета.

Елена Станиславовна, долго крепившаяся, ушла в спальню и вынесла в ридикюле искомые двенадцать рублей.

Остальная часть заседания была смята и носила менее торжественный характер. Остап начал резвиться. Елена Станиславовна совсем размякла. Гости постепенно расходились, почтительно прощаясь с организаторами.