Минувшей осенью федеральные власти в очередной раз заговорили о приватизации  лесного фонда. Министр промышленности и торговли РФ Денис Мантуров предложил возобновить дискуссию о введении в стране частной собственности на лес. По словам высокопоставленного российского чиновника, она необходима лесопромышленным компаниям для обеспечения залога при получении банковского кредита под строительство крупных деревообрабатывающих комбинатов.

Мы попросили прокомментировать это заявление федерального министра известного в Карелии лесного эколога и лесовода Александра Марковского, который возглавляет сейчас лесохозяйственное предприятие:

– На мой взгляд, российские леса играют, в первую очередь, экологическую роль – как для нашей страны, так и для планеты в целом, во вторую очередь – социальную роль, поскольку значительная часть нашего населения живет на лесной территории и пользуется ее древесными и недревесными ресурсами, и только в третью очередь – экономическую, о чем свидетельствует доля доходов от лесного сектора в валовом национальном продукте, да и занятость граждан в этом секторе уже невелика, – сказал Александр Марковский. – С этой точки зрения, вопрос о приватизации лесов должен рассматриваться в той же последовательности: какие экологические, социальные и экономические последствия ждут нашу страну? И очевидно, что мы сразу получим экологические и социальные конфликты, а на экономический эффект от приватизации лесов можно будет рассчитывать только тогда, когда будут погашены эти конфликты.

Мне представляется, что дискутировать сегодня нужно не о том, приватизировать или не приватизировать государственный лесной фонд, а о том, как повысить эффективность использования в экономике того, что растет в нашей таежной зоне. Растет у нас, прежде всего, древесина, однако растет она не только на землях государственного лесного фонда, но и на заброшенных сельхозугодьях, и этот потенциал огромен.

Автор снимка - Олег Харченко

– И насколько этот потенциал огромен?

– Могу привести данные российских ученых и общественных экологических организаций, которые на протяжении нескольких лет оценивали площадь неиспользуемых земель сельскохозяйственного назначения, которые зарастают лесом. Речь идет о 60-70 миллионах гектаров.

– А что мешает просто очистить эти земли от леса и снять с них древесину?

– Дело в том, что у этого леса нет правового статуса. Действующее в России законодательство не позволяет выращивать древесину на землях сельхозназначения. Более того, российское государство применяет жесткие меры к тем собственникам сельхозугодий, на которых растет лес. Штраф может достигать 700 тысяч рублей, однако, несмотря на это, мы наблюдаем абсурдную картину: де-юре леса на сельхозземлях не должно быть, а де-факто десятки миллионов гектаров сельхозугодий заросли лесом, возраст которого составляет от 5 до 50 лет.

Когда-то под эти угодья были отданы лучшие лесные земли. Лучшие леса вырубались, чтобы выращивать на этой территории сельхозпродукцию, но Россия, как и весь мир, переходит к интенсивному сельскому хозяйству, которое не требует больших площадей, особенно в зонах рискованного земледелия, и природа сейчас берет свое. Лес возвращается туда, где он всегда рос.

– Как тогда легализовать эту древесину?

– Для этого необходимо легализовать лес, который уже вырос на сельхозземлях. В российское законодательство нужно просто внести нормы, позволяющие выращивать древесину как один из видов сельскохозяйственной продукции и использовать лес, произрастающий на сельхозугодьях. Министерство сельского хозяйство России пока выступает против этого, но мне представляется, что причина тому – обычное бюрократическое нежелание что-то менять в сложившейся годами системе, потому что, по оценке самого же Минсельхоза, из 60-70 миллионов гектаров заброшенных сельхозугодий в обозримом будущем удастся вернуть в сельхозоборот около пяти миллионов гектаров.

Однако, как я уже отмечал, это огромный потенциал для лесного сектора России. Достаточно сказать, что весь переданный сегодня в аренду лесфонд страны – около 170-180 миллионов гектаров – всего лишь втрое больше заброшенных сельхозугодий. Т.е. 200 миллионов кубометров древесины, которые ежегодно заготавливаются в России, мы получаем со 180 миллионов гектаров. А если мы возвращаем лучшие лесные земли в лесной оборот, то объем лесозаготовки в стране может вырасти примерно вдвое.

– Есть ли какие-то оценки этого потенциала в Карелии?

– Экологическая организация "Гринпис" выложила в Интернет карту неиспользуемых сельхозземель России, где дана такая оценка по каждому региону страны. В Карелии площадь неиспользуемых сельхозземель, которые заросли лесом, составляет около 30 тысяч гектаров. Даже в краткосрочной перспективе, с учетом того, что речь идет о лесных насаждениях от 5 до 50 лет, они могут дать почти до миллиона кубометров древесины. Для сравнения можно сказать, что ежегодный объем лесозаготовки в республике сейчас составляет около 7 миллионов кубометров.

Могу заметить по своему опыту, что на землях сельхозназначения в Карелии я встречал запас лесных насаждений в размере 130 кубометров с гектара. Чтобы понять много это или мало, напомню, что согласно Лесному плану региона средний запас лесных насаждений составляет в республике 150 кубометров с гектара. А на заброшенных сельхозземлях можно выращивать не только лиственные, но и хвойные породы.  

Интервью записал Валерий Поташов