Из уст нового поколения чиновников мы снова слышим слова: укрупнение, депрессивные, бесперспективные, ликвидация. К чему это может привести, показывает история Карелии. Примерно так же загоняли в резервации североамериканских индейцев.

Новоявленный министр экономического развития Республики Карелия Олег Арминен начинает свою карьеру, делая громкие заявления о том, что жителям республики, возможно, предстоит пережить «вторую волну укрупнения деревень».

Ну, что ж, коль скоро министр говорит и о всестороннем изучении и обсуждении данной проблемы, сделаем небольшой экскурс в историю и восполним пробелы в вопросе укрупнения деревень на примере одного района республики — Калевальского.

За весь «царский» период времени нынешний Калевальский район (тогда Ухтинская волость Кемского уезда) лишь дважды менял свой административный статус (без изменения границ) — в 1785 и 1796 годах. При советской власти, то есть, с 1922 года по наши дни, район разрезался, переименовывался, прекращал и возобновлял свое существование в разных границах семь раз, потеряв в этих «нарезках» половину своей изначальной территории. Напомню, что с 1920 по 1922 год район с некоторыми прилегающими территориями, имел статус независимого северокарельского государства (пусть и не признанного Лигой Наций) Ухтинская республика. Если в 1926 году территория района составляла 26880 квадратных километров, то в современном своем виде Калевальский район сжался до 13316 кв. км.

В сегодняшнем своем облике Калевальский район состоит из одного городского поселения, в которое входят два поселка (Калевала и Куусиниеми) и трех сельских поселений, в которых сосредоточены остальные населенные пункты — деревни Юшкозеро, Войница, Тихтозеро, поселки Боровой, Кепа, Луусалми, Новое Юшкозеро. Итого — девять обитаемых мест. В результате ожидаемого укрупнения, о котором говорит новый карельский чиновник, выживут, по всей видимости, всего три самых крупных населенных пункта: Калевала, Боровой и Юшкозеро. Остальные имеют стойкий статус депрессивных. Хотя и три вышеперечисленных отнюдь не блещут экспрессией.

Вы сильно удивитесь, когда я назову вам количество сел, деревень и хуторов Калевальского района по состоянию на 1926 год. Таковых насчитывалось ровно 249. В них обитало почти 9000 человек (90% карелов), со стойкой тенденцией к увеличению численности населения.

Первая волна укрупнения деревень района относится к периоду коллективизации, когда на волне раскулачивания и приобщения карелов к советскому коллективному хозяйствованию было ликвидировано огромное количество хуторов. Впрочем, это была не совсем ликвидация — просто хутора территориально «притянули» к более крупным населенным пунктам. Хотя часть населенных мест из-за проводимой государством политики была ликвидирована, в том числе, по причине репрессий среди зажиточной части карел.

Часть мелких поселений пришла в упадок в результате двух войн — Зимней и Великой Отечественной и в первые послевоенные годы, когда в районе свирепствовал голод.

Хрущевский «кукурузный период» истории запомнился в Калевальском районе, как двойной удар по населению края: сначала в считанные дни (даже часы) были ликвидированы все приграничные с Финляндией хутора, деревни и села с насильственным вывозом людей под конвоем погранвойск, а потом и весь район был ликвидирован и стал частью Кемского района. За несколько прошедших лет большая часть деревень района перестала существовать, дома были сожжены вместе с утварью, пахотные земли заброшены.

Но и это еще не все. Через некоторое время Калевальский район был восстановлен в своих административных границах (несколько урезанных), однако, вошедшие во вкус «укрупнители» на этом не остановились. 

Население Калевальского района в 50-80 годы прошлого столетия росло, но росло оно своеобразно — за счет замещения репрессированных, вымерших, погибших и уехавших в поисках лучшей доли карел людьми других национальностей — русскими, украинцами, белорусами, которых привозили в район целенаправленно — на лесозаготовки. Многие бежали из «крепостных» советских деревень, чтобы получить паспорт и стать относительно свободным гражданином СССР. Таким образом, в результате трех волн «красного террора», двух войн и политики перманентного «укрупнения деревень», численность коренного населения района с 90% (1926 г.) снизилась до 36%, которые мы имеем сегодня. Найдите сами определение государственной политики, в результате которой с народом происходят такие катастрофические метаморфозы.

Но удары продолжались, хотя они и не были столь масштабными, но были не менее разрушительными. В связи со строительством Костомукшского ГОКа и одноименного города из состава Калевальского района была выведена Костомукша и деревня Вокнаволок. Мало кто знает, но на первых порах город Костомукша был в составе Калевальского района. Этот оторванный кусок имел самые негативные последствия для этнокультурного наследия района, ведь Вокнаволок, наряду с Войницей, Ухтуа (старое наименование Калевалы) и Юшкозером был одним из культурных центров Калевальского района, а в некоторые периоды истории Вокнаволок играл главенствующую роль во всей Прибеломорской Карелии (Vienan Karjala). По сути, было искусственно разделено административной границей «золотое сечение» рунопевческого края, которое столетиями было объединено мощнейшим этно-культурным пластом, традициями, родством и северокарельской идентичностью. После отрыва от района Вокнаволока вторая рунопевческая деревня района — Войница, — пришла в упадок за несколько лет, а процесс угасания культуры, языка и традиции прибеломорских карел стал лавинообразным.

Последнее укрупнение советского периода относится к 1984 году, когда в районе был ликвидирован поселок Шонга.

В новейшей истории Калевальского района политика укрупнения из поля государственной стратегии перешла в статус тактической ликвидации населенных пунктов методом точечных сокращений административных и государственных структур в поселениях.

В последний раз о масштабном «переселении душ» и ликвидации бесперспективных поселков (и всего Калевальского района) в 2005 году говорил С.Л. Катанандов. Резкие слова тогдашнего губернатора о жителях района, в которых фигурировали выражения о «повальном пьянстве» и «неумении работать в лесу по новым технологиям», вызвали в районе волну протеста. Вскоре тема ликвидации поселков и самого Калевальского района сошла на нет и была закрыта на 11 лет.

Но, опять у нас все вышло прямо «по Черномырдину»: никогда не было — и вот опять! Из уст нового поколения чиновников мы снова слышим слова: укрупнение, депрессивные, бесперспективные, ликвидация. Слышим, вопреки здравому смыслу.  Ведь все предыдущие «реформы», исковеркавшие Карелию, уничтожившие уйму людей, деревень и сел, изменившие до неузнаваемости облик республики отнюдь не в лучшую сторону, так или иначе были признаны ошибочными и варварскими. Все до единой, включая планировавшуюся реформу 2005 года, которую хватило разума свернуть на этапе пиар-подготовки.

Как же так получается, что в социально-ориентированной республике, коей считается Карелия в России, проблемы экономического порядка пытаются решить за счет насильственного переселения людей? И в чем же состоит эта экономическая целесообразность? В том, чтобы переселить тысячи людей из закрываемых деревень и поселков в оставшиеся, где нет ни работы, ни жилья и сами их обитатели живут на грани? Кто-нибудь в республике подсчитал, во что выльется переселение хотя бы одного поселка, численностью в 500 человек? Или логика чиновника проста: все затраты по переселению с лихвой окупятся бонусом в виде освободившихся земель и лесов?

Примерно так же загоняли в резервации североамериканских индейцев: сначала согнали с плодородных земель, затем в резервации обнаружили нефть и погнали еще дальше — в пустующие земли, а потом еще и еще дальше. Только тогда особо не расшаркивались, да и земли в Северной Америке куда больше, чем в Карелии. Нынче времена другие: в устах чиновника звучат слова о «развитии высоких технологий». Милые мои чиновники, «Харвестер» и «Форвардер» — это не высокие технологии, это технологии конца 80-х, начала 90-х, в которых вы, видимо, застряли давно и безнадежно. Новые высокие технологии — это, например, многоступенчатая и многоэтапная система лесовосстановления и заготовки древесины, ее глубокая переработка, а не экспорт «кругляком» за кордон. О каких высоких технологиях вообще можно говорить, если денег в республике нет даже на поддержание собственных штанов? Не говоря уже о перекройке этих штанов. Разве что из штанов делать шорты...

Вы бы, господа, не громкие слова говорили, а приняли бы законы, по которым местному населению дали бы землю безвозмездно в собственность, или хотя бы в аренду безо всяких проволочек, бюрократических барьеров и «отжимов бабла», освободили мелкий бизнес от налогов и сборов на три года, позволили бы людям строить свои дома на своей земле из своего леса бесплатно, убрали бы все многочисленные препоны для развития мелкого бизнеса и сельского хозяйства. Может быть, тогда все на лад пошло бы? И не надо было бы говорить о депрессивных поселках и районах. Ведь больной — еще не значит мертвый. Вы же предлагаете самый радикальный метод лечения депрессии — физическую ликвидацию ее носителя.

Деревни, села и поселки, которые в очередной раз собираются укрупнять наши карельские чиновники, существуют на этой земле сотни лет. То, что в устах чиновника звучит как «депрессивные населенные пункты» было не раз и не два дотла сожжено шведскими завоевателями, потеряно и отвоевано вновь, пережило все глобальные мировые катастрофы и вновь возродилось из пепла. Сохранило и дало миру уникальное наследие карельского народа — руны народного эпоса. Уничтожить то, что еще осталось, в чем сегодня еще теплится жизнь — достаточно просто. Методом нового укрупнения. Но при этом надо помнить, что вместе с уничтожением обжитых народом мест вы уничтожаете и сам народ. Ибо народ, потерявший родину, дом и двор — уже не народ. Вы готовы, господа карельские чиновники и депутаты, взять на себя такую историческую миссию?

Андрей Туоми