Когда ПТЗ сможет стать субъектом творческой истории цивилизации?

Приехал из Перми художник. Не согласовав с главным архитектором города Евгением Фроловым, покрасил фасад кинотеатра "Калевала". Уехал. Произошедшее можно считать неплохим поводом ещё раз поразмышлять, как карельской столице не хватает масштабных культурных проектов или хотя бы их курьёзных имитаций. Сколько всего хотелось бы видеть в родном городе – всяческих биеннале и книжных ярмарок, театральных премьер и галерейных пространств, школ молодых профессионалов и интереснейших конференций. Предприимчивостью и экспериментами с культурной экономикой принято было бы хвастаться: "Даже не представлял, что у вас так много всего происходит", – удивленно говорил бы столичный или зарубежный гость, пребывая в ПТЗ (или уже покидая его). И так удивлялись бы только первые два-три года, а потом-то Петрозаводск засиял бы яркой точкой на карте мировой креативности.

Понятно, что всё это важно, прежде всего, для тех, кто ставит перед собой культуртрегерские задачи, работает в университете, консерватории и научном центре академии наук или в иных организациях, обеспечивающих коллективное культурное потребление, – музеях и галереях, библиотеках и концертных залах, государственных и частных театрах. Но и для публики это тоже весьма важно. Мы же видим, сколько людей за последние полтора десятилетия серьёзно пострадали от деформированности городской экономики, от ползучих сокращений и экономии средств, пострадали в том числе и в тех самых креативных индустриях, под знаком развития которых почти повсеместно завершалось двадцатое столетие.

Казалось бы, повсеместно – это, прежде всего, в соседней Северной Европе. Инвестиции девелоперов в старое и новое жильё в городах требовали подкрепления культурной инфраструктурой, что и стало во многих случаях подоплекой городской "ревитализации". Спонсированное государством "городское возрождение" способствовало, пускай и спекулятивному, развитию сектора недвижимости, прикрываемому дискурсом о том, что чрезмерное государственное регулирование сдерживает городскую креативность. Соответственно, никем не сдерживаемая "креативность" – это увязывание культурной экономики городов с интересами среднего класса.

В результате процветающие, высокооплачиваемые молодые профессионалы вписываются в процесс джентрификации, ориентированный на состоятельных покупателей, тогда как люди попроще обходятся без "креативных кластеров" на своих окраинах: ведь это не они – объект охоты компаний, получающих прибыль от городского переустройства. Это – ситуации, свидетельствующая и о заразности урбанистической моды, и о реалиях не вчера ставшей глобальной экономики.

Креативность в стране сырьевой экономики, в регионе, где радуются ФЦП, в которой нет ни рубля "на культуру", в городе, приветствующем туристов "Биг Беном" – есть ли смысл искать её специфику? По-моему, да. Экономика, конечно, сырьевая (а теперь ещё и охранительно-импортозаместительная), но культура в России разнообразная, имеющая глубокие традиции, в том числе, и в аспекте сопротивления государственным попыткам использовать её в качестве "духовной скрепы". С ситуацией на уровне региона и его столичного города, без сомнений, будет посложнее.

Если креативность, понятая как способность порождать новое знание и новые смыслы, востребована у нас слабо, то креативность, как превращение имеющегося инсайдерского опыта в экономические активы, представлена широко. Каким образом концепция креативной экономики связана с тем, что, вопреки обещаниям и заверениям, преимущества от экономического роста никогда не распределяются равномерно? Из истории городов мы знаем, что творческие взлеты недолговечны. Сосредоточенность лишь на неотложных практических проблемах не способствуют росту творческого потенциала. Не случайно рождение, к примеру, античной философии связывают с достаточным числом праздных обитателей Афин.

Когда же ПТЗ сможет стать субъектом творческой истории цивилизации? – Прежде всего, тогда, когда проявится готовность горожан поддерживать творческие проекты и инициативы. В древних Афинах на общественные деньги были возведены здания, часть которых сохранилась до наших дней. В Хельсинки, Тампере и даже в Йоэнсуу поддержка общественности позволила усовершенствовать городскую инфраструктуру.

Электростанция или библиотека, очистные сооружения или железнодорожный вокзал – во многих городах есть эти памятники эффективного использования общественных денег. Но ещё одно важное условие – отсутствие тоталитарных или авторитарных городских политических режимов. Тогда появляется возможность восстания против существующего порядка, будь это консерватизм главных архитекторов, художников-академиков или хотя бы непомерная эксплуатация офисных служащих и так далее. Следующее условие – оригинальность решения городских проблем. И ещё одно. Такие города привлекают творческих людей самого разного толка – инженеров, строителей, айтишников, промдизайнеров, а не только людей артистических занятий.

Олег Реут,
публицист