В сговор не вступала, препятствий не чинила, о женах не знала.

На прошлой неделе в тянущемся с июля прошлого года судебном процессе по громкому «форелевому» делу, где в качестве подсудимых выступают два бывших министра сельского хозяйства Карелии Владимир Собинский и Ванда Патенко, наступил прогресс. Два дня подряд – 11 и 12 мая – показания давала Ванда Патенко, изложив суду собственную версию событий, составивших основу пухлого уголовного дела. Напомним, экс-министрам было предъявлено обвинение по трем статьям УК РФ – 178 ч. 2 (ограничение конкуренции), 285 ч.2 (злоупотребление должностными полномочиями) и 286 ч.2 (превышение должностных полномочий).

Сопоставлять факты, взвешивать все «за» и «против», определять искренность слов подсудимых, конечно, дело суда. Но показания бывшего министра сельского хозяйства оказались интересны не только с точки зрения правосудия. Фактически Патенко рассказала об изнанке власти, скрытой от общественности за вуалью официальных выступлений и бодрых отчетов.

Отрасль приказано захватить?

Недавно российские рыбаки организовали по всей стране массовые выступления против попыток государства передать реки и озера в частные руки. Тема платной рыбалки превратилась чуть ли не в самый острый социальный вопрос, и власть, видимо, испугавшись народного гнева, мгновенно отыграла назад, приостановив все конкурсы по любительскому и спортивному рыболовству.

Судя по рассказу бывшего министра, хаос в системе управления отраслью давно превратился в визитную карточку рыбоводства. Ванда Патенко руководила министерством с ноября 2006 по январь 2009 года, когда несколько раз менялись правила предоставления рыбопромысловых участков для организации форелевых хозяйств. Смысл обвинений в адрес Патенко сводился к тому, что в министерстве практиковалась незаконная схема, тормозящая приход на карельский рынок предпринимателей, которые по тем или иным причинам не приглянулись руководству минсельхоза. Фирма, желающая организовать на территории республики форелевое хозяйство, должна была предварительно получить письменное согласование в министерстве сельского хозяйства РК. Гособвинение настаивает, что выдача согласований не являлась функцией карельского министерства, а значит, чиновники фактически создали искусственные барьеры для бизнеса. Ванда Патенко пыталась убедить суд, что согласования в министерстве носили рекомендательный характер. Другими словами, специалисты министерства лишь высказывали свое мнение относительно целесообразности организации форелевого хозяйства на том или ином водоеме. Естественно, Ванда Патенко всячески отрицает саму возможность какого-либо сговора со своим предшественником на посту министра сельского хозяйства, при котором эти рекомендации стали нормой.
Патенко подробно рассказала, почему министерство не могло выставлять рыбопромысловые участки на конкурс. Сначала не было строгих указаний относительно необходимости предоставлять участки под форелевые хозяйства на конкурсной основе. Затем, когда вышел закон, предусматривающий проведение конкурса, министерство не могло определить рыбопромысловые участки, так как не был утвержден порядок их формирования. Ранее составленный список карельскому министерству в Москве «завернули», а проект нового документа появился только через полгода. По версии Патенко, как только стали ясны новые ориентиры, министерство сразу же заказало проведение научных исследований. Она до сих пор убеждена, что уголовное дело возникло из-за столкновения коммерческих интересов. Позиция Северо-Западного управления Росрыболовства в 2007 году, сказала подсудимая, заключалась в том, чтобы «как можно быстрее в этом мутном правовом поле любым путем выставить на конкурс действующие хозяйства и осуществить таким образом рейдерский захват отрасли».

Кстати, то, как в прошлом году Росрыболовство провело конкурсы на рыбопромысловые участки по спортивному и любительскому рыболовству, придает предположениям Ванды Патенко дополнительную убедительность. По-другому сложно объяснить, почему сплошь и рядом победителями конкурсов стали «фирмы-прокладки», что был вынужден публично признать даже глава Росрыболовства господин Крайний.

Лотерея симпатий
 
Но, конечно, и к карельскому министерству возникает немало вопросов. Судя по словам Патенко, решения о том, отдать предпринимателю желаемый кусок акватории или нет, принимались чиновниками, исходя из соображений здравого смысла и собственных представлений о благонадежности компании. Так, из трех участков, на которые претендовала компания «Рокфор», ей дали только один. Как объяснила Патенко, смущал уставный капитал фирмы в 10 тысяч рублей, были сомнения относительно того, сможет ли она одновременно работать на трех заливах сразу, не устраивало и то, что в одни руки попадало все побережье Лахденпохского района. Руководству «Рокфора» предложили «проявить» себя на первом участке, мол, потом вернемся к теме. Правда, спустя несколько месяцев участок, на который изначально «положила глаз» компания «Рокфор», передали другому бизнесмену. Ванда Патенко объяснила это тем, что министерство не могло тормозить процесс развития форелеводства в интересах одной фирмы. Понятно, что подобные правила игры, где единственной гарантией объективности является частное мнение чиновников, позволяли обеспечить успех или поражение любой компании.

С другой стороны, в ходе судебного разбирательства вопросы возникли и к качеству следствия. Вызванный как свидетель директор компании «Рыба Ладоги», которой, по версии следствия, действиями Патенко был нанесен ущерб в сумме 21,6 миллиона рублей, заявил, что никакого заявления в милицию не подписывал, подпись на находящих в уголовном деле документах не его и ущерба компания не понесла. Если почерковедческая экспертиза подтвердит показания директора фирмы, то это станет ощутимым ударом по позиции гособвинения. «Все уголовное дело упирается в то, что два или три предпринимателя хотят получить участки именно в этом проливе, хотя можно в соседнем, а уважаемые правоохранительные органы создали все условия, чтобы возбудить уголовное дело и обвинить министра, ни в чем не повинного», – как могла защищалась Ванда Патенко.

Ничего личного?

В своих показаниях Ванда Патенко немало внимания уделила эпизоду, связанному с предоставлением государственной субсидии ООО «Сегозерское», где в качестве учредителя значилась гражданская жена второго фигуранта данного уголовного дела. Ванда Патенко рассказала, что перед утверждением списка хозяйств, претендующих на поддержку государства, в министерстве возникли вопросы, производит ли «Сегозерское» товарную форель или нет. Был даже направлен запрос из министерства, на который компания ответила утвердительно. Мало того, перед новогодними праздниками работники министерства могли приобрести себе рыбу из хозяйства «Сегозерское», которую доставили прямо в министерство. Как утверждает Патенко, она не подозревала о «личных связях» своего предшественника. «Откуда в министерстве знать о том, что есть такая гражданская жена, может, у него есть еще несколько жен, откуда я знаю», – развеселила присутствующих Ванда Патенко. По ее мнению, если государство так заботится о чистоте рядов, то в каждом министерстве нужно организовать особые отделы, которые бы отслеживали личные контакты государственных служащих.

Административный ресурс

На фоне громких коррупционных скандалов с миллионными «выхлопами», которыми пестрят российские газеты, история трех поездок Патенко в Финляндию и одной в Питер на служебной машине по личным делам на сенсацию, конечно, не тянет. Но для суда мелочей не бывает.  

Если верить бывшему министру, то за поездки своего сына в Финляндию на служебной машине, находящейся в ведении хозяйственного управления администрации Главы РК, она честно заплатила и самому водителю, и по счетам, предъявленным губернаторской администрацией. В общей сложности, по подсчетам Патенко, три «автопробега» в сопредельное государство вылились для нее примерно в 20 тысяч рублей, из которых 11 тысяч рублей она официально заплатила в бухгалтерию правительства. По версии Патенко, деньги через бухгалтерию провели значительно позднее. В тот день, когда средства были официально учтены, сама Патенко находилась в командировке за пределами республики. Судья с трудом скрывал свое удивление тем, с какой легкостью в карельском правительстве распоряжались государственным автотранспортом, без проблем направляя водителя за границу решать личные проблемы чиновников.

С поездкой в Санкт-Петербург история получилась еще более пикантная, густо заправленная политическим соусом. В октябре 2007 года Ванда Патенко работала в штабе «Единой России», активно участвуя в предвыборной кампании. Возникла срочная необходимость выехать в Санкт-Петербург по личным делам. Сама Патенко вырваться не могла и попросила съездить мужа, у которого попутно были в Питере служебные дела. Патенко рассказала, что муж без труда договорился со штабом «Единой России», где ему выделили для поездки служебную «Волгу». Но самое любопытное, что эта «Волга» попала, как выразилась Патенко, «в оперативное управление» штаба единороссов из республиканской ветеринарной станции. Когда гособвинитель попыталась выяснить, каким образом автомашина, принадлежащая ветеринарной станции, очутилась в распоряжении предвыборного штаба политической партии и было ли это оформлено официально, Ванда Патенко, сославшись на присутствие прессы, не стала отвечать. «Чтобы из меня не делали врага «Единой России», – объяснила свой отказ бывший член партии власти. Позднее, когда уже было возбуждено уголовное дело, Патенко попросила свою коллегу из министерства отвезти  в ветеринарную станцию деньги и официально проплатить поездку в Питер. Понятно, что если бы машина, как положено, была оформлена при штабе, то оплачивать деньги непосредственно в республиканскую ветеринарную станцию не пришлось бы. Для полноты картины остается добавить, что ветеринарная станция находится в подчинении министерства сельского хозяйства Карелии.

Подводя черту под своими показаниями, Ванда Патенко призналась, что не чувствует за собой вины. «Я никаких служебных полномочий не превышала, действовала в соответствии с законом... Не вижу, что я порушила интересы государства», – сказала она.