Где и как "пересидеть" период реакции?

Этот август на Капри выдался на удивление душным. И не столько по причине того, что обет оставаться офф-лайн не продержался и девяти дней. Коллега скинул ироничное сообщение о возможности действенно помочь Интерполу: Popov Vasiliy wanted by the judicial authorities of Russia for prosecution / to serve a sentence. Пришлось посмотреть ссылку … и снова погрузиться в обстоятельства, от которых, забрав жен и детей, компания уважаемых господ – чиновника, адвоката, пары учёных и журналиста – сбежала в отпуск.

Условия профессиональной деятельности в Карелии продолжают изменяться. Вплоть до начала нынешнего года республиканские власти и отечественная мыслящая публика существовали словно в параллельных измерениях. Власти не обращали на публичных интеллектуалов большого внимания, а общественность могла без особого для себя риска публиковать критические материалы об авторитаризме и его пагубных последствиях для социально-экономического развития региона и страны. Пока публичные высказывания критиков оставались не более чем словами, санкциями на них отвечали редко – лишь когда эти слова воплощались в дела, которые отдельные бюрократы воспринимал как опасность для себя. Такое положение дел в целом устраивало и власти, и множество их шумных, но мало на что влиявших критиков.

Политическая реакция, наступившая с начала года, повлекла за собой резкое изменение условий этого неявного "социального контракта". Власти, сделав вывод о необходимости закручивания гаек, принялись искоренять крамолу не только в отношении дел, но и в отношении слов. Помимо давно досаждавших властям правозащитников и борцов с коррупцией под прицелом силовиков оказались и независимо мыслящие – и, следовательно, по определению нелояльные – публичные интеллектуалы.

Так была проведена некая новую грань между разрешенной общественно значимой деятельностью и не то чтобы совсем запрещенной, но подвергаемой остракизму "политической". Эта грань проходит вот по какой линии: насколько публично распространяются результаты интеллектуального труда. Те же "Союз", "Молодая Карелия" и "Северная природоохранная коалиция" под статус "иностранных агентов" подвели не столько сами исследовательские и просветительские проекты, сколько публикация их результатов в республиканских СМИ. Публикации влияют на формирование общественного мнения – стало быть, неправительственные организации занимаются политической деятельностью.

Такое представление властей о различии активизма и политики носит вполне целостный характер. Необходимость социальных исследований они осознают и сами используют их результаты в своей работе. Но при этом предполагается, что результаты должны принадлежать тем, кто их финансирует, а уж обнародовать их вправе только с согласия властей. Можно даже предположить, что если бы любой из перечисленных выше "иностранных агентов" по-тихому строчил закрытые отчеты в "вашингтонско-хельсинский обком", не распространяя их публично, то это могло бы и сойти с рук. Тем же специалистам, кто не только публикует нелояльные тексты, но и участвует в экспертизе тех или иных шагов властей с "нежелательными" выводами, грозят и более суровые кары.

Трудно сказать, насколько длительным окажется процесс "зачистки" республиканского интеллектуального поля от нелояльных профессионалов и как далеко он зайдёт. Но сколько-нибудь объективных препятствий на этом пути в сегодняшней Карелии не существует. С решением стоящих перед властями задач, требующих знаний в области социально-гуманитарных наук (будь то подсчёт "нужных" партийных рейтингов или определение уровня недовольства петрозаводской администрацией) вполне справится лояльная техническая обслуга. Да и внутренний спрос со стороны общественности на нелояльных интеллектуалов не стоит слишком преувеличивать. Хотя, конечно, ситуация должна и будет меняться. В долгосрочной перспективе.

Но на каприйском отдыхе основным дискуссионным вопросом был: как реагировать мыслящей публике на все шаги власти именно сейчас? Популярный тезис "пора валить" выглядит привлекательным, пока он остается на уровне мема. На деле те профессионалы, которые в поисках спасения от закручивания гаек решат перебраться за рубеж, столкнутся с многочисленными и трудно разрешимыми проблемами. Квалификация и востребованность многих из них на международном рынке интеллектуального труда намного ниже, чем у Сергея Гуриева, ставшего профессором в Институте политических наук в Париже, или у живущего в той же Франции писателя Бориса Акунина. Если кому-то и удастся найти более или менее достойную должность, то многим эмигрантам придётся перебиваться временными и случайными заработками. Это же только Popov Vasiliy может себе позволить открывать новые бизнесы в Финляндии, а размышлять о судьбах отчизны в Испании.

Снижение социального статуса и осложнение материальных условий новые политэмигранты смогут пережить, если закручивание гаек носит временный характер, а новая "оттепель" не за горами. Однако если эти процессы затянутся на долгие годы, то эмигранты столкнутся с глубоким кризисом, переходящим в саморазрушение. Чтобы увидеть возможное будущее части "сваливших" из страны интеллектуалов при таком развитии событий, достаточно посмотреть на уже перебравшихся, кто по большей части влачит жалкое существование и в качестве общественных деятелей, и как производители интеллектуальной продукции. Тем не менее, для немалой доли молодых и амбициозных мыслящих сограждан профессиональная карьера за рубежом может в нынешней ситуации оказаться единственной осмысленной жизненной стратегией. Тем же, кому сегодня перевалило за сорок пять, и кто не успел, не смог или не захотел ранее найти для себя приемлемые и реалистические "ниши" за пределами Родины, стоит крепко подумать, найдут ли они себя, "свалив" из страны. Мы-то, вот, погостили и вернулись.

Олег Реут,
публицист