Медицинские учреждения Карелии задыхаются от нехватки кадров, несмотря на то, что врачи, судя по официальной статистике, получают огромные зарплаты. Этому парадоксу нашлось объяснение: «лукавые» цифры и непосильные нагрузки на медиков. О печальных результатах оптимизации здравоохранения в эфире «Радио России – Карелия» рассказала председатель карельской республиканской организации профсоюза работников здравоохранения Ирина Смирнова.

- Как бы Вы охарактеризовали прошедший 2016 год? Он был тяжелым?

 - Да, год был нелегкий, потому что наша отрасль уже несколько лет находится в стадии реформирования. Реформируются условия и порядки оказания медицинской помощи, структура, штатные расписания, оплата труда, изменяется охрана труда, в частности, специальная оценка условий труда пришла на смену аттестации рабочих мест. Безусловно, все эти глобальные изменения не могут не касаться рядовых работников, то есть медицинский персонал, который оказывает медицинскую помощь жителям нашей республики. И подчас эти реформы оказывают не положительное, а отрицательное действие на наших медицинских работников.

- А с чем это связано, по-Вашему? Вроде же стараются сделать, как лучше. Или получается, как всегда?

- Если начать наш разговор с самого главного, с заработной платы, то, естественно, по-моему, у всех на слуху высокие заработные платы наших медицинских работников. Если вы посмотрите данные Росстата, средняя заработная плата у врачей составляет почти что 52 тысячи рублей, у среднего медицинского персонала – приблизительно 28-30 (тысяч рублей. – прим. ред.), у младшего – 14-17 тысяч. Это средняя температура по больнице, и я хочу сказать, что это средняя заработная плата не на ставку. Это зарплата, которая складывается из того, что наши медицинские работники вынуждены работать не на одну ставку для того, чтобы получать более-менее достойную заработную плату и чтобы прожить на это. Поэтому когда заявляют такие цифры, то они фактически вызывают аллергию у наших медицинских работников.

Откуда у нас такие заработки? К сожалению, вроде бы с благими намерениями должны были проходить все эти реформы, но реформирование учреждений, структур штатных расписаний, оплаты труда тоже вроде бы не принесли желаемого результата, потому что заработная плата у нас складывается из трех источников. Это оклад, всевозможные компенсационные и стимулирующие выплаты.

- Неужели врачи все-таки на руки получают такие деньжищи? Или это лукавая цифра?

- Это цифра все-таки лукавая, потому что профсоюзом здравоохранения РФ была проведена научная работа, которая была заказана Академией труда и социальных отношений. В частности, выяснилось, что данные Росстата не соответствуют тем данным, которые были получены в результате этой научной работы. Там цифры в 2 раза ниже, чем имеет место быть в данных Росстата.

- Как такое вообще может получиться? Разная методика подсчета?

- Даже если попросить расчетные листки, а их нам часто приносят медицинские работники…Неужели все-таки кто-то получает, предположим, 100 тысяч, что совершенно невозможно представить, а кто-то 20 тысяч? Вот говорят: повышение заработной платы медицинских работников и рост какой-то есть по сравнению с 2015 годом по средней заработной плате, но денег на повышение зарплаты, во всяком случае в последние годы, в здравоохранении нет. У нас индексация заработной платы не проходила уже 2 с лишним года. Значит, откуда берется рост при отсутствии денег? Это тоже вопрос.

Но ответить на него я вам могу. Он идет за счет того, что люди работают при норме часов в неделю не более 39 часов, а при этой нагрузке у них получается чуть ли не по 60 часов выходит.

У нас еще в здравоохранении еще второй вопрос существует, очень важный и болезненный. Это недостаток кадров. Возникает вопрос: почему на такую высокую заработную плату не идут? Даже при современных ценах все-таки зарплата в 52 тысячи – это хорошая зарплата, и у нас должны быть заполнены все вакансии, которые имеют место быть. Но этого не происходит.

И условия труда у нас, конечно, очень тяжелые. Мы все-таки оказываем медицинскую помощь круглосуточно, в любых условиях, мы обязаны принять любого пациента, какой бы он ни был. Это еще и огромная ответственность, не только перед больным, но и перед соответствующим органом. Вы прекрасно знаете, сколько на врачей пишут жалоб, хотя это не всегда бывает обосновано.

- Притом, что специалистов должно хватать. У нас есть медицинский факультет в ПетрГУ, медицинский колледж и прочее. Значит, выпускники есть. Они уезжают за пределы?

- Многие уезжают за пределы, потому что дефицит медицинских кадров есть и в близлежащих крупных городах, в той же загранице, а образование у нас все-таки пока нормальное и достойное. Многие уезжают, не идут в профессию работать, идут работать в частные клиники.

- Какой район может «похвастаться» особым кадровым голодом?

- Вообще, дефицит кадров у нас везде, даже в Кондопожском районе. Конечно, хуже всего Лоухский район, Муезерский район, все северные районы. Они не обеспечены кадрами, ситуация тяжелая. Наша модернизация здравоохранения начиналась в связи с тем, что выделялись большие средства на материально-техническую базу и параллельно, чтобы поддержать первичное звено, куда относятся участковые-терапевты, платились так называемые «президентские» надбавки. Этим пытались как-то привлечь людей в первичное звено, потому что это очень тяжелая работа. Но ничего не получилось: даже сейчас на вызовы у нас приходит средний персонал. Опять нехватка, но мы все равно не имеем права отказать в медицинской помощи, поэтому вынуждены кого-то посылать людям.

- А разве у нас в республике нет ведомственных программ поддержки, как минимум, молодых специалистов – на селе или где-нибудь?

- Есть федеральная программа «Земский доктор», она частично софинансируется из федерального и республиканского бюджетов. Это, так сказать, «миллионеры», которых пытались сделать. Эта программа частично помогла привлечь специалистов, но проблему она не решила.

- Потому что не хватает миллиона или потому что не хотят работать на селе?

- Потому что не хотят работать на селе, за многие годы сейчас изменился менталитет, жизнь идет вперед, нужно не только заработную плату получать. Нужно, чтобы была какая-то инфраструктура, а у нас на селе остались в большинстве только градообразующие предприятия – больницы или школы.

- Кстати, о больницах. В прошлом году были достаточно серьезные ситуации в Питкярантской, Медвежьегорской больнице…

- Все дело в том, что в здравоохранении  к концу года сложилась тяжелая финансовая ситуация в ряде лечебных учреждений. Она была связана с нарастающей кредиторской задолженностью. Когда к нам стали поступать сигналы, связано это было с тем, что учреждения здравоохранения перестали выплачивать стимулирующие выплаты (эта одна из составляющих частей заработной платы, которая составляет весомую долю), пересматриваются коллективные договора, либо вообще не доплачивают при выполнении работы за отсутствующего работника. Поэтому, естественно, мы рассмотрели этот вопрос на очередном заседании Президиума. Ситуация была обострена и в Питкярантской больнице, но это было не только там. По материалам мы обратились в Министерство здравоохранения, было направлено открытое письмо министру здравоохранения от нашего коллегиального органа.

Должна сказать, что ответ был получен, мы в рабочем порядке очень тесно работаем с Министерством, были приняты соответствующие меры: совершены выезды во все районы, чтобы разобраться.

- Чаще что встречалось?

- В первую очередь, преобладал плохой менеджмент, никуда от этого не денешься. Объективные причины – недостаточное финансирование, потому что урезают. И в некоторых случаях (не во всех, конечно) не выполнены наши совместные с Министерством рекомендации по положениям об оплате труда, которые были приняты в учреждениях. Некоторые позиции были неправильны и завышены, поэтому постепенно в течение года складывалась такая ситуация. Но действительно было проанализировано каждое учреждение, постепенно большинство учреждений вышло из этой ситуации. Хотя для нас было неприятно, что в некоторых учреждениях стали обращаться в профсоюзные организации, чтобы перейти на пересмотр коллективных договоров по некоторым пунктам оплаты труда. Коллективы пошли, иначе что оставалось делать? Фактически предприятие – банкрот, а такого допустить нельзя. Временное явление, посмотрим, что будет дальше.

- То есть, размер «кредиторки» уменьшился?

- Да, он уменьшился. Но до конца ли в каждом учреждении, сейчас сказать не могу. Чаще всего эту проблему пытаются решить за счет младшего медицинского персонала, пересмотра штатных расписаний и ликвидации должностей санитарок и введения должностей уборщиц. Во многих случаях это оправдано, но в некоторых учреждениях перегибают палку. Оставляют те же функциональные обязанности санитарки, а переименовывают должность в уборщицу. В Олонце, например, мы до сих пор не можем прийти к общему знаменателю. Там оставили функциональные обязанности санитарок, назвав их уборщицами. Естественно, они лишаются соответствующих льгот, компенсаций, права выхода на пенсию. Такие моменты мы отслеживаем и пытаемся их восстановить.

- А вы не отслеживали, скажем так, «размах» управленческих аппаратов в учреждениях?

- Эту тему при Министерстве мы все время поднимали, и Министерство здравоохранения к этому относится с пониманием, хотя профсоюзы и работники не единожды об этом говорили. Кстати, у нас в декабре состоялся пленум в рамках реализации нашего открытого письма, на котором члены профсоюза, представители наших лечебных учреждений, присутствовал Министр, Фонд медицинского страхования, были другие коллеги. Все это было высказано, Министр очень внимательно это выслушал, некоторые вопросы, говорит, даже впервые слышу. Снизу люди дают информацию, это уже не трансформировано через соответствующие управленческие структуры. Я считаю, что эта информация дорогого стоит, ее надо проработать и принять меры. К слову, у нас вопросы ограничения по росту заработной платы руководителей стоят, предположим, 1:6, но я предлагаю Министерству, что нужно не просто прописать, а дифференцированно посмотреть по каждому учреждению. Если, например, такое крупное учреждение, как Республиканская больница, но есть маленькие больнички: к примеру, всего 200 работающих, а у них 5 заместителей. Это как называется? Это какая нагрузка на фонд оплаты труда?

- На чем тогда экономить?

- Конечно, резервы у нас почти что все исчерпаны. Когда началась модернизация здравоохранения, было найдено много моментов, где можно было бы сэкономить, но сейчас уже больше не на чем. Даже то, что мы начали говорить о реформировании в охране труда, она принесла очень большую экономию работодателям. Ведь правительство планировало провести специальную оценку условий труда, чтобы получить реальную картину, в каких условиях работают работники. Но реальную картину наше государство не получит, потому что если конкретно брать здравоохранение, то специальная оценка условий труда, в основном, используется у нас, как регулятор заработной платы.

У нас профсоюзами очень много вложено в то, чтобы при специальной оценке условий труда были учтены все факторы, потому что при первых документах наши медицинские работники фактически лишались всего. Мы отстояли совместно с Минздравом России, и наши медицинские работники оцениваются все эти вредные факторы, в первую очередь, биологический, неустранимый. Это, в первую очередь, контакт с больным пациентом. Есть инфекционные, онкологические и т.д. Если просто даже вы контактируете с больным человеком, минимум полагается 3:1, а при старой методике этого не было. Но у нас еще есть более вредные, кто работает с больными СПИД, с инфекционным гепатитом, там показывают более высокий класс вредности, 3:3. От этого зависит доплата к заработной плате, продолжительность отпуска и рабочий день.

- Получается, что степень влияния и рычаги воздействия профсоюзов ограничиваются только рекомендациями?

- У профсоюзов есть контроль за соблюдением законодательства о труде работодателями. Трудовой кодекс, по охране труда, соблюдению прав работников, рабочее время… Эти все документы принимаются по согласованию с профсоюзной организацией. Наше соглашение с Министерством, наше примерное положение по оплате труда и работников, и работников, это все решалось совместно с республиканским комитетом. Мы находим общий язык, то есть рычагов много. У меня в штате два специалиста – по охране труда и по правовым вопросам. Кстати говоря, очень много нарушений трудового законодательства в наших лечебных учреждениях. Например, вводили эффективный контракт для того чтобы повысить заработную плату работников через мотивирование к качественному труду путем выплат стимулирующих выплат. Естественно, нужно вносить изменения в трудовые договоры. В первую очередь, как предупреждать работников? По закону не позднее за 2 месяца подробно все расписать-показать, чтобы он понял, что это такое. Так вот в ряде учреждений приносят уведомления, или подписывай, или будешь уволен.

- Есть еще одна сторона медали – это наш бюджет. В сводной росписи расходов бюджета на ближайшую трехлетку сумма, которая по республике выделяется на здравоохранение, с каждым годом будет очень серьезно уменьшаться. В этом году 6 с лишним миллиардов, в 2018 уже 5… Есть ли у профсоюзов какая-то возможность у профсоюзов влиять на параметры бюджета при его принятии, чтобы не было таких сокращений?

- Мы можем взаимодействовать с Законодательным собранием. У нас сейчас там значительное количество медицинских работников, руководителей, и я думаю, что, принимая такой бюджет, в первую очередь, они должны понимать, что они принимают и каковы последствия, потому что здравоохранению и так денег недостаточно. Эти цифры не то что настораживают, они заставляют думать о том, что надо быть настороже, потому что они будут решать не за счет больного человека, а за счет работников.

Интенсификация труда, которая складывается у нас в здравоохранении, у нас нарастает из года в год. Думаю, что будет еще больше нарастать, потому что сейчас следующее ноу—хау – это нормирование труда. Я так понимаю, хотят привести к тому, что наши медицинские работники недостаточно загружены, иначе зачем нормирование проводить? А они загружены, кроме того, что они работают с пациентами, это все нужно оформить документально, потому что проверяют страховые компании, которые смотрят по бумагам, накладывают штрафы. Сами понимаете, если я работаю на ставку, выполняю норму часов и буду качественно делать, то буду успевать все правильно записать, и не будет штрафных санкций. Но так как я поставлен в такие условия, что нет соответствующих кадров, и я не могу по роду своей деятельности отказать больному человеку, то естественно это делается за счет моего здоровья и качества.

Так что думаю, что у нас планируется нормирование труда, эффективный контракт, который предложен для того, чтобы повысить заработную плату через стимулирующие выплаты, а в то же время денег нет. Раньше, лет 15 назад, попробуйте не выплатить заработную плату работнику, а теперь везде объясняют, что стимулирующая часть необязательна. Интересная ситуация, правда? Часть моей заработной платы необязательна! А что же получается: мы ввели эффективный контракт, я должен качественно работать, я работаю, критерии выполняю, а вы мне не платите, потому что нет денег. Получается парадокс.

- Как бы Вы в целом оценили по пятибалльной шкале работу нашего Минздрава?

- Наверное, на четыре с минусом. По контакту, по работе с нами в рамках социального партнерства. Может, некоторым отделам троечку бы поставили. Но в целом мы чаще напрямую работаем с министром, с заместителем, планово-экономическим отделом, кадровой и правовой службами. Здесь мы вместе решаем многие проблемы. Я вижу в этом удовлетворение, хотя работа у нас сложная, нас могут не слушать, игнорировать.

- К чему профсоюзы готовятся? Может, к каким-то потрясениям?

- Судя по тому, что бюджет с минусом, нас, конечно, ждут ужесточения в сфере трудовых отношений. Мы перешли на ужесточение в плане нормирования труда, ужесточения нагрузки при той же заработной плате, ужесточение трудовой дисциплины. Но если у нас нет кадров, то они уйдут, тогда я не представляю, что у нас будет с медициной…